|
O beware! on the highway to Burgos beware,
There sitteth a monk robed in black;
In the dark of the night he is muttering a prayer,
A dirge for a time drifted back.
When the Moor was come to our vale we roam,
And the threshold defiled of the church,
Out all monks he threw without further ado;
But would still in the halls one lurch.
Or for good or for ill (this I heard not alone,
And not I am the one this to tell),
When the landlord return'd who those places did own,
To depart him would nothing compel.
Although no one can vaunt he hath seen the monk haunt
The castle, to doubt is unmeet, –
For that oft I've been told the strange tale of the old,
That am I afraid to repeat.
O'er the birth of each son in the silence he wept;
When the line was quite come to its end,
He with hollow steps would as moonshine crept
The stairs ascend and descend.
Lermontov retold an excerpt from "Don Juan",
Canto XVI (see Links)
|
Берегись! берегись! над бургосским путем
Сидит один черный монах;
Он бормочет молитву во мраке ночном
Панихиду о прошлых годах.
Когда мавр пришел в наш родимый дол,
Оскверняючи церкви порог,
Он без дальних слов выгнал всех чернецов,
Одного только выгнать не мог.
Для добра или зла (я слыхал не один,
И не мне бы о том говорить),
Когда возвратился тех мест господин,
Он никак не хотел уходить.
Хоть никто не видал, как по замку блуждал
Монах, но зачем возражать?
Ибо слышал не раз я старинный рассказ
Который страшусь повторять.
Рождался ли сын, он рыдал в тишине;
Когда ж прекратился сей род,
Он по звучным полам при бледной луне
Бродил и взад и вперед.
1830
Отрывок из "Дон Жуана", песнь XVI,
в переводе Лермонтова (см. Links)
|
